Крови хочешь?! Будет кровь!
Ах ты, Шапоклячина!
Посреди всего любовь
Мне свою вкорячила!

Я-то, олух, зубы врозь,
Заглотил с крючиною!
И пронизало насквозь
Душу мне кручиною!

Что смеёшься, будто влип
Я на веки вечные?!
Разглядел твой психотип!
Все - не безупречные!

Вот что я тебе скажу,
Хитрая ты бестия:
Я на месте не сижу!
Не сижу на месте я!..

Мне вкорячила любовь -
Будь добра раскаяться.
А не то затопит кровь
Нам сердца, красавица..

---

Над теми ржу, кто днём и ночью
Самозабвенно верит в то,
Что я могу быть непорочным,
Хотя я просто... конь в пальто.

В прохладе сумрачной и стылой,
Брожу, несыт и худощав,
В пальто укутываясь с силой,
Законы конские поправ.

Мне хлыст готовят и морковку,
Грозят манежем и кнутом,
Но проявляю я сноровку,
Пальто не скинувши притом.

В моём пальто не просто сила.
Хранит оно тепло кровей,
Что мать-природа намесила
Для жизни этакой моей.

---

У кого на что пальцы заточены,
А мои высекают из струн
Прямо в декову червоточину
Озорную аккордов искру.

И от этой искры то восход, то закат
Полыхают с неистовой силой,
А гитара кричит мне, что я виноват
В том, что дерево поизносилось.

Только я без пожаров теперь сам не свой,
В темноте неуютно и тускло.
"Погоди, вот помру - будет струнам покой", -
Спорит сердца надорванный мускул.

Если пламя горит - ему должно гореть,
Не жалея сгорающих в пекле.
Не напрасны тогда только жизнь или смерть,
Когда краски души не поблекли.

---

Один я из тех успешных,
Которые знают меру,
Кто не забывает веру,
Которая выше вер.
Не ангел, увы, конечно,
Но мог бы служить примером
Дрожащим, унылым, серым -
Кто ищет себе пример.

---

А солнце так над лесом встанет,
А я скажу: «Братишка, эй!
На изумрудной на поляне
Мне кости старые погрей!»

И буду там лежать лениво,
И будут ползать муравьи,
А я, любуясь, как на диво,
Начну читать стихи свои.

И всё замедлится на йоту,
И ветер перестанет дуть,
И даже кислому болоту
Приятней станет хоть чуть-чуть.

И вот она — картина маслом:
Я, cолнце-брат, да леса тишь.
Лишь ты, в обиде понапрасной,
На телефон в ответ молчишь..

---

Кстати, всё просто: если живой поэт не пиарится - его не существует.

---

Да просто космос в дыму.
Не говори никому,
Куда летали мы -
Скроется мглою.
И не узнает никто
Из подоспевших кротов
Чей нюх не тот,
Рост не тот,
Даже стоя.

А помнишь, дяденька Марс
Смотрел, курящий, на нас,
Улыбку пряча в усищах багровых?..
И, провожая, махал,
Как будто в нас он узнал
Себя могучего и молодого?..

Теперь уж космос в дыму,
Мы не вернёмся к нему -
Исчезнем разом
В прозрачном
Растворе.
Прольёмся чистой водой,
Дав жизнь земле молодой -
Любви на радость,
И смерти на горе.

---

Без связи меж прошлым и новым,
Опутанный бренностью сует,
Мир карандашом бестолковым
Путь к собственной смерти рисует.

Пороча безвестное имя
Упёртого в двери сознанья,
Глумится над нами, живыми -
Безвольные вы, мол, созданья.

А мы восстаём и пылаем!
И, впику холодному слову,
Стремимся к уютному краю
Какого-то мира иного.

И пусть выпадаем из тела,
Порой исповедуя блажь -
Художник обводит нас мелом,
И снова берёт карандаш.

---

Розовая пуля, белая тюрьма,
Паводок июля, будней кутерьма,
Синее забвенье, липовый закат,
В поединке с тенью свет не виноват.

Гордое «Не любишь», встречное «Ничуть»,
Плотно сжаты губы, начат новый путь,
Хлеба вкус не ломит подневольных плеч,
В высохшей истоме нежности не течь.

Стёртая комета поперёк небес,
Пёс бродячий где-то под трамвай подлез.
Дымкою задёрнув бледные глаза,
Показалалась вздорной прошлая гроза.

До утра забыться, после ляпнуть «Да»,
Не выходит лица с ходу угадать,
Цвет открытий новых виден впереди,
Лишь бесцветно слово в порванной груди.

Розовые сосны, зелени река,
Поцелуют в дёсны землю облака,
Сдавит человека искренняя суть
Гордого «Поехал», встречного «Забудь».

---

Не то чтоб мэтр исписался,
Но для кого-то, может, так,
Под тёплым солнышком прованса
Мозг поэтический размяк.

Не то чтоб мэтр был героем,
Но для иных, возможно, был,
Во всяком случае, он строем
Под барабаны не ходил.

Не то чтоб мэтру стало плохо,
Но стало всё ж нехорошо,
Когда он вместе с той эпохой,
В которой мэтром был, прошёл.

Да и вообще, не то чтоб мэтр.
Не голубых он был кровей.
Он просто чувствовал поэта
Внутри наружности своей.

---